Юлия Лукова - Прах земной [СИ]
В принципе, и до этого было понятно, что моя "привязанность" к Элене имеет крепкие корни, сродни физической зависимости, но получить научное подтверждение этого я был всё же не готов.
– Что будет, если резко перестать общаться с… одарённым человеком?
– Ломка начнётся.
Значит, холод и онемение, которое приходит, когда я долго не вижу Романову, это ломка? И мне нужно будет вытерпеть всё, чтобы снова стать свободным? Я же не выдержу…
Ага, легче сразу застрелиться.
Элена.
На часах было примерно три часа ночи, когда в окно моей комнаты постучались. Да-да, именно в окно. Поначалу я испугалась, но потом разглядела того, кто додумался навестить меня в столь поздний час и успокоилась. Нет, это был не Пётр, тем более, что он с отцом вернётся домой только через два дня, а Рич.
Встав с кровати и накинув халат, я открыла окно, пустив в спальню холодный, морозный воздух и пьяного мужчину.
– Ты зачем припёрся, трезвенник хвалёный? – я включила маленький светильник над кроватью, чтобы лучше видеть нежданного визитёра, который сейчас сидел на подоконнике и изучал свои когти. – И как ты прошёл через охрану?
– У Карла одолжил одну вещицу и отключил камеры на заборе, – явно испытывая моё терпение на прочность, не сразу ответил Рич.
– Да? А припёрся-то ты зачем, друже? – с сарказмом повторила, пойдя к нему поближе.
– А ты не рада, что я пришёл?
– А чего мне радоваться? – насмешливо спросила я, осторожно принюхиваясь и пытаясь определить, сколько он успел выпить, прежде чем его посетила "светлая" мысль прийти ко мне.
– С того. Ты же меня любишь.
– И всё-таки ты знаешь немецкий, – прошипела я, разозлившись. – Только на троечку. На троечку с очень большим минусом. Потому что я не говорила, что люблю тебя, а говорила, что ты мне нравишься. Но поверь, это проходящее чувство, и своим поведением ты скоро окончательно его из меня выбьешь!
– Не любишь, да ну? – нагло ухмыльнувшись, Рич притянул меня к себе и, не замечая протестов, поцеловал. Так, словно… словно… в общем, теперь была его очередь искать у меня клыки.
– Что с тобой творится? – удивлённо прошептала я, тяжело дыша и чувствуя, как сильно колотится сердце в груди.
– Не знаю. Я ведь дурак и ничего не знаю, да? – в конец развеселился он, вызвав новый приступ злости с моей стороны.
– Ах ты брехло пьяное, что ты уже задумал? Ты меня ещё в больнице своими приколами раздражал, и сейчас покоя не даёшь!
Приложив палец к моим губам, Рич достал из кармана плаща какой-то мешочек, передал его мне и, открыв окно, спрыгнул вниз.
Пьяный, покалечишься же! – хотелось крикнуть мне, но крик этот отчего-то застрял в горле.
– Ты в порядке? – тихонько пискнула.
– Да что со мной будет? – философски буркнул неприкасаемый, по колено стоя в снегу. – Э-эль, – позвал серьёзно.
– Что?
– Хотя мы больше и не связаны договором, я всё равно буду убивать тех, кто вредит тебе, – сказав это, он развернулся и пошёл прочь.
– Эй, не надо никого убивать! Эй! – крикнула я, офигев от такого заявления. – Учись быть нормальным человеком!
Облизав припухшие после поцелуя губы, я закрыла окно. Дрожащими руками развязала мешочек и достала оттуда синицу и снегиря. Они были точь-в-точь, как те, что мне подарили вместе с тюльпанами в больнице. М-да…
Рич.
Небо медленно светлело, одна за другой затухали звёзды, а я лежал в сугробе на обочине у дороги и корил себя за глупость.
Голова раскалывалась, во рту было сухо и гадко, по телу разлилась противная слабость.
Вчера идея напиться и на время забыть о всех своих проблемах казалась мне, хоть и неприятной, но заманчивой, сейчас же, прочувствовав на собственной шкуре, что такое похмелье, я понял, как ошибался.
Сначала (после того, как мне всё-таки удалось залить в себя четыре рюмки водки) всё шло нормально: мысли о собственной зависимости пропали, жизнь снова заиграла красками. Захотелось побродить по городу, пообщаться с людьми. Но едва выйдя на улицу, я столкнулся с компанией каких-то отморозков и подрался с ними. Потом попал под машину и до инфаркта напугал водителя своими ногтями. Потом…
К Элене ты тоже успел сходить.
Да? Не помню. И как здесь на обочине оказался, тоже не помню.
Поднявшись на ноги, я стряхнул снег с волос, достал телефон и вызвал такси. Пока ждал, ходил туда-сюда, чтобы согреться, и просматривал пропущенные вызовы и сообщения, девятнадцать из которых было от Романовой и лишь одно от Мифьена.
Я проверил кровь, она чистая. Онкологии нет, – вот, что написал мне Крюгер.
Как нет? – запоздало дошёл до меня смысл написанного. – Элена же говорила, что есть. Артём записал её к плохим врачам? Сомневаюсь. Но Миф тоже не мог ошибиться. От какого же рака её тогда лечат?
***
Солнце светило ярко, по улицам с санками бегали маленькие детишки, за ними неохотно брели закутавшиеся в тёплую одежду взрослые. Проводив взглядом весёлую стайку школьников-первоклашек, Артём поднялся по лестнице и остановился перед входом в здание больницы.
– Здравствуйте, Василий, – поздоровался он со стоящим к нему боком медиком.
– Здравствуйте, – затянувшись сигаретой, махнул рукой тот в ответном приветствии. От резкого движения пепел упал на рукав серой куртки, накинутой поверх белого медицинского халата, и Василий поспешил его стряхнуть.
– Я хотел узнать, что там с операцией Мальвины. На какой месяц вы её запланировали?
– Я ещё ничего не планировал. Не забывайте, что вашей дочке нужно ещё сделать два переливания крови. Одно будет через неделю, второе через полтора месяца. Плюс дополнительные подготовительные процедуры. Получается, что до операции в среднем ещё два месяца.
– Да уж, – безрадостно выдохнул наркоторговец. – Василий, нас с женой ещё беспокоит, что Мальвина чаще стала жаловаться на… холод под кожей, – тщательно подбирая слова, продолжил он.
– И? Я вам уже говорил, что у девочки галлюцинации. Нельзя им верить.
– Но её кожа и вправду иногда такая… ледяная.
– Последствия болезни, что поделаешь? Терпение, Артём Сергеевич, терпение и спокойствие. А теперь извините, мне пора возвращаться к работе. До свидания, – сказал Артёму врач, докурив.
– До свидания, – разочарованно повторил Зубакин.
Опять ему не назвали конкретных дат, опять Рита с Малей будут нервничать. Остаётся надеяться, что с переливаниями всё пройдёт более гладко, и донор никуда не денется…
Элена.
Со дня странного признания Рича прошло три дня. За это время я так и не получила от него ответа ни на одно из своих сообщений.
Серьёзные основания для переживаний давало и то, что неприкасаемый был сильно пьян, когда уходил от меня. А в таком состоянии, как известно, проще простого заработать себе на голову неприятности…
– Это чё за кислая рожа? Улыбнись, мать, ты к другу на праздник едешь! – пыталась достучаться до меня Мальвина, с раздражением глядя на водителя и нетерпеливо постукивая пальцами по коробочке, в которой лежал наш подарок для Миши. Зубакина настояла, чтобы я дарила ему эту цепочку вместе с ней.
– Угу, я помню, – отвернувшись к окну, задумчиво ответила.
С Мишкой за всё время нашего знакомства мы, конечно, успели сдружиться, но вот идти на его день рождения мне не хотелось. Я не любитель больших сборищ, а у него – как сказала подруга – именно сборище и планируется. Будет много парней и девушек, моих ровесников, ну, а толку, если я почти никого из них не знаю?
То ли дело Маля! Она везде, в любой ситуации и компании чувствует себя, как рыба в воде. Человек без комплексов, что называется.
Дом у Самохиных оказался на один этаж скромнее, чем у Зубакиных, зато по площади раза в полтора больше. Подарив имениннику цепочку и выслушав его едкий комментарий по поводу "бирки покойника", мы с Мальвиной пошли искать Аню.
Отовсюду лилась громкая музыка, на первом этаже кто-то устроил световое шоу с дискотекой, так что протолкнуться к лестнице было довольно сложно, но нам с Малькой это всё же удалось.
– Слушай, а это точно все его друзья? – подёргала я подругу за рукав кофты, увидев, что наверху людей не меньше, чем внизу.
– Кто тебе такую глупость сказал? Естессна, нет, – выискивая в толпе Аню, прокричала мне на ухо девушка. – Тут не только Мишкины друзья, тут ещё друзья его друзей и друзья знакомых. А, вижу её. Пошли быстрей!
Мишина сестра сидела на диване у окна и пила молочный коктейль, рядом стоял высокий парень с синими волосами и что-то ей доказывал. Подойдя ближе, я разглядела в его губе кольцо, а над бровью маленькую татуировку-паука.
– Тоха, ты снова покрасился? А почему не в красный? Синий тебя на гопника делает похожим! – раскинув руки в стороны, Мальвина обняла и расцеловала парня в обе щёки. Я, что скрывать, удивилась. Не часто она такими пламенными объятьями кого-либо встречает.
